Научная статья Владислава Иноземцева — Доктора экономических наук, директора Центра исследований постиндустриального общества, профессора Ниу вшэ.
Экономика России вполне глобализирована, и прежде всего в финансовой сфере. Объем внешней торговли превышает 41% номинального ВВП. Доля иностранцев в совокупном капитале банков достигает 26%. Западные компании обеспечивают 65% сделок на российском фондовом рынке.
На 1 июля 2014 года объем иностранных заимствований корпоративного сектора составлял $658 млрд — против $478 млрд имеющихся у страны валютных резервов. В такой ситуации может показаться, что ухудшение отношений с внешним миром чревато катастрофой. Но это не совсем так: исход зависит скорее от того, кто выступит инициатором конфронтации и кто окажется более решительным.
Пока санкции Запада выглядят угрожающими. Ограничение кредитования уже привело к массовому обращению государственных банков и корпораций за бюджетной поддержкой. Учитывая, что на протяжении многих лет привлечение зарубежных займов было для российских компаний не менее важным источником средств, чем кредитование в России, следует признать: выполнить свои обязательства в условиях «финансовой блокады» будет крайне сложно. По сути, уже в 2015 году стране придется выбрать между корпоративным дефолтом или критическим снижением финансовых и валютных резервов правительства и Центрального банка.
Выходом из такой ситуации и может стать ограничение операций по выплате и обслуживанию долговых обязательств российских корпораций перед иностранными кредиторами. В нынешних условиях подобный шаг выглядел бы ответом на инициированный
В конце сентября агентство Bloomberg со ссылкой на неназванные источники сообщило о том, что российское правительство рассматривает возможность введения ограничений на трансграничное движение капитала — на случай, если возрастет его отток из страны. Минфин и Центробанк поспешили опровергнуть эту информацию. Между тем складывающаяся в российской финансовой сфере ситуация такова, что эта мера действительно может дать толчок для останавливающейся экономики. Давайте разберем сценарий!
Западом запрет на привлечение новых кредитов. Запрет частным российским компаниям платить по иностранным счетам был бы вполне в духе решения властей ЕС и США ограничить право своих финансовых институтов выдавать новые займы. При этом такой шаг мог бы сопровождаться рядом предложений и гарантий, в совокупности способных создать совершенно новую ситуацию. Попробуем представить ее себе в очень коротком изложении.
Итак, правительство объявляет о запрете российским корпорациям и банкам осуществлять операции по возврату кредитов и процентов по ним. При этом все обязательства по суверенному долгу и долгу органов государственной власти выполняются; суверенного дефолта не объявляется. Более того, правительство предлагает зарубежным инвесторам, если они того пожелают, обменять имеющиеся у них обязательства частных компаний (еврооблигации, права требования по синдицированным и обычным кредитам и т. д.) на суверенные российские бонды со сроком погашения в 2025-2030 годах.
В условиях наступающей паники начинается конверсия текущих корпоративных обязательств в отложенные государственные: этот процесс, если он будет вестись с учетом рыночной стоимости тех и других (что может быть легко организовано посредством открытых аукционов на ММВБ или специально создаваемой площадке), способен обеспечить сокращение совокупного долга на 15-20% ($100-130 млрд по номиналу) и снижение процентных платежей на 3-4,5% годовых ($25-40 млрд ежегодно). Но самое важное — в том, что российские компании и банки будут избавлены от необходимости выплатить $128 млрд еще до конца 2015 года.
Последнее радикально изменит ситуацию на финансовом рынке. Сокращение спроса на валюту, необходимую для осуществления расчетов с кредиторами, ослабит давление на рубль и даст ему возможность значительно укрепиться — до уровня в 30-32 рубля за доллар США. Это удешевит импорт, ограничив тем самым инфляционные ожидания. Параллельно государство получит реальную возможность заморозить тарифы монополий на 2-4 года; это будет легко аргументировать тем, что крупные государственные компании получают долговые каникулы и серьезно экономят на процентных платежах.
Если учесть, что почти две трети текущей инфляции обеспечивается повышением монопольных тарифов (еще одна треть — обесцениванием рубля), то с высокой вероятностью можно утверждать, что ревальвация национальной валюты вкупе с продолжительной заморозкой тарифов вполне может опустить инфляцию практически до нуля — особенно в условиях экономического замедления, которое порождено вполне внутренними причинами. А значит, неизбывная мечта наших финансовых властей о нулевой инфляции сбудется.
Все это откроет перед экономикой России две (пока практически невообразимые) возможности. С одной стороны, российская модернизация немыслима без масштабного технологического трансфера (ежегодно страна закупает за рубежом технологий и оборудования на $140-165 млрд), и рост курса рубля удешевит эти покупки, ускоряя техническое перевооружение промышленности. В то же время заработная плата в валютном эквиваленте растет, и это сделает повышение эффективности производства более насущной задачей, чем сегодня. Иначе говоря, ревальвация куда больше способствует модернизации, чем девальвация — хотя именно последнюю многие склонны считать ее предпосылкой.
С другой стороны, резкое замедление инфляции впервые в постсоветской истории откроет для Центрального банка возможность «загнать» процентные ставки «в пол», опуская их до 1,5-2% годовых. Последнее вызовет кратное увеличение заимствований с инвестиционными целями, поскольку займы на внутреннем рынке впервые станут источником привлечения средств под приемлемый процент и на длительный срок. Россия получит возможность создать то, что сегодня некоторые экономисты называют «национальной инвестиционной системой» и что не может быть создано в текущих условиях. Опять-таки укрепление рубля в долгосрочной перспективе облегчит последующую выплату зарубежных заимствований.
Введя ограничение на выплаты по корпоративным долгам, правительство спровоцирует еще один процесс, который может компенсировать потенциальные потери бюджета от укрепления рубля (ни для кого не секрет, что «мягкая девальвация» приносит федеральному бюджету около 200 млрд рублей при повышении курса доллара на каждый рубль). Произойдет резкое падение на фондовом рынке. Падение котировок с нынешних 1 100 пунктов по РТС до 650-700 обойдется инвесторам в 6-8 трлн рублей. И подешевевшие акции могут быть выкуплены на средства резервных фондов — с тем чтобы по мере роста их котировок направлять получаемую прибыль в казну. Кроме того, возможность выпуска долговых обязательств в рублях при низких процентных ставках спасет правительство от бюджетных проблем.
Разумеется, подобная схема предполагает значительные риски; главным из них оказывается реакция иностранных кредиторов и правительств. Однако легко заметить, что действия как российского, так и иного правительства трактуются как форс-мажор: никакие компании, отказывающиеся от сотрудничества со своими партнерами в результате введения санкций, не признаются в арбитражных судах виновными. Обращение регрессного иска к правительству России также становится невозможным, коль скоро последнее декларирует готовность поменять бумаги корпораций на свои собственные.
Введение дополнительных санкций против не выполняющих свои обязательства компаний маловероятно: во многом они уже введены, а отказ от покупки газа и нефти практически исключен. В любом случае подобный шаг гораздо более выверен, чем отказ от покупки европейских и американских продовольственных товаров, поскольку в конечном счете способен привести к позитивным макроэкономическим последствиям. Наконец, нельзя не учитывать, что он выглядит вполне нормальной реакцией на тот отказ от финансового сотрудничества, который Запад заявил в отношении России первым.
Стоит заметить, что такой вариант действий отнюдь не нов. В 1998 году Малайзия ввела запрет на все операции по выводу средств из страны и привязала свою валюту (ринггит) к доллару на зафиксированном уровне. Как показали дальнейшие события, Малайзия преодолела «азиатский» финансовый кризис куда успешнее, чем другие государства региона, согласившиеся действовать по рецептам МВФ. Однако тот случай стал ответом на чисто финансовый кризис в экономике, которая была фундаментально здоровой. В России ситуация намного сложнее.
Экономика не способна нормально функционировать без постоянного роста издержек и ослабления рубля; «значительные валютные резервы» суть не более чем проекция столь же масштабных долгов; национальная банковская система не является эффективным инструментом инвестирования. Именно поэтому нужны более радикальные меры — и если не принять их сейчас, то вряд ли мы увидим лучший момент в ближайшие годы.
Поэтому разговоры об ограничении движения капитала могут оказаться гораздо менее тревожащими, чем представляется на первый взгляд. Конечно, если соответствующую схему реализовать комплексно и последовательно.
*Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции.
Новые комментарии: